"Борис и Глеб на конях".
Древнерусская икона.
XVI век.
Государственная Третьяковская галерея.
Убийство князей Бориса и Глеба было одним из эпизодов кровавой борьбы за власть на Руси в 1015-1018 годах, происходившей после смерти князя Владимира Красное Солнышко. Собственно. Борьба эта началась еще во время болезни великого князя. Сначала против Владимира составил заговор его племянник князь Святополк. Известно, что, завоевав Киев и убив своего брата Ярополка, Владимир взял в наложницы его жену-гречанку, которая была уже беременна от Ярополка, и родившегося, возможно, от него мальчика (Святополка) Владимир считал своим законным сыном. Узнав о заговоре, Владимир заточил Святополка в замке Вышгород, что стоял под Киевом. Примерно тогда же он вызвал в Киев из Суздаля князя Бориса, 25-летнего сына, которому он особенно благоволил и которого, согласно одной из летописных версий, хотел назначить своим наследником. Но тут-то были получены два неприятных известия: в Новгороде поднял мятеж против отца другой сын Владимира – Ярослав, а с юга на Русь пришли печенеги. Владимир отправил против них Бориса во главе большого войска, а сам стал готовиться к карательному походу на Новгород. Но 15 июля 1015 года Владимир внезапно умер. Тотчас этим воспользовался Святополк. Он приехал из Вышгорода в Киев и вступил на престол, что сделал, строго говоря, вполне законно, по праву первородства (наследование по прямой нисходящей линии), как сын старшего брата Владимир Ярополка. В тот момент Святополку повезло: Владимир умер неожиданно, не оставив распоряжений насчет наследования престола Борисом, а сам Борис с дружиной был в походе. Сразу же Святополк созвал киевское вече, которое стал ублажать раздачей денег («имения»). Для него, не имевшего дружины, лояльность киевлян была очень важна. Они же, как пишет автор Повести временных лет, дары приняли, но «не бе сердце их с ним, яко братья их бяху с Борисом», то есть киевляне были неискренни, так как их родственники были с ополчением Бориса в походе, и полагали, что вернувшись Борис прогонит Святополка.
Борис же получил известие о смети отца и вокняжении Святополка при возвращении из похода, на реке Альте, причем об этом ему сообщил посланник Святополка, предложивший Борису от имени старшего брата мировую. Тут дружина стала уговаривать Бориса не поддаваться на увещевания Святополка, а прямо идти на Киев и занять престол отца. Но Борис отказался выступать против законного наследника и тем самым подписал себе смертный приговор: дружина и ополчение покинули его и вернулись в Киев, а он остался лишь с ближайшими слугами. Святополку, исходившему из логики беспощадной борьбы за власть, это было на руку, и он тотчас воспользовался этим моментом: не имея сторонников в Киеве, он вернулся в Вышгород и уже оттуда в лагерь Бориса послал убийц из числа близких ему вышгородских бояр во главе с неким Пуштой.
Ночью 24 июля убийцы окружили шатер Бориса, ворвались к спящему князю и пронзили копьями его и слугу – венгра Георгия, пытавшегося прикрыть князя своим телом. Потом бояре завернули тело Бориса в шатерное полотно и повезли в Вышгород. Через какое-то время выяснилось, что Борис еще жив. Пушта послал к Святополку посланца с известием об этом. Святополк понял это как проявленную Пуштой непростительную слабость и вместо ответа прислал к нему двух наемников-варягов, которые ударом в сердце добили несчастного князя. Его тело привезли в Вышгород и тайно погребли у церкви Св. Василия. Убийство это казалось Святополку необходимым и даже справедливым, ведь, уничтожая Владимировичей, Святополк восстанавливал прежнюю, некогда нарушенную Владимиром систему наследования от отца (Ярополка) к сыну (Святополку).
Вскоре, руководствуясь теми же соображениями, Святополк вызвал из Мурома в Киев единоутробного брата Бориса – юного («велми детск») князя Глеба, в котором видел мстителя за убитого им Бориса. Этот юноша в момент смерти Владимира был в Киеве, но, как только узнал о вступлении на престол Святополка, тайно на лодке бежал из столицы и отправился в свой удел – Муром. И тем не менее Глеб, зная о гибели брата и получив известия о черных намерениях Святополка, все-таки отправился по зову Святополка в Киев. Под Смоленском его встретил посланный навстречу отряд убийц во главе с Горясером. 5 сентября 1015 года он и приказал зарезать князя его же собственному повару «по имени Торчин». И тот, как пишет автор Повести временных лет, «взял нож и, схватив блаженного, заклал его, как агнца непорочного и невинного». Тело юноши закопали тут же, на берегу Днепра, неподалеку от Смоленска.
Позже, уже после захвата власти в Киеве Ярославом, в 1019 году тело Глеба было отыскано, привезено в Вышгород и погребено рядом с Борисом, у церкви Св. Василия. Третьего брата, древлянского князя Святослава, бежавшего за границу, убийцы Святополка настигли в Карпатах и там же порешили. Так Святополк начал последовательно уничтожать своих племянников Владимировичей. Но с последним реальным противником из Владимировичей, новгородским князем Ярославом, ему справиться не удалось: войско Ярослава, составленное из варягов, оказалось сильнее воинства Святополка и призванных им на помощь поляков, присланных ему тестем Святополка королем Болеславом. Да и судьба отвернулась от Святополка – везти стало больше Ярославу, хотя тот и не слыл хорошим воином и опытным полководцем. Правда, в науке существует версия, основанная на скандинавской «Саге об Эймунде», что с убийством Бориса не все так просто и его убийцей является вовсе не Святополк. Согласно смыслу саги, некий варяг Эймунд с дружиной был нанят конунгом Ярислейфом (Ярославом) против конунга Бурислейфа, которого по распоряжению Ярислейфа варяги и лишают жизни. Но дальше начинаются разночтения: Бурислейф – то ли Борис, то ли король Болеслав, с которым воевал Ярослав?
Не все ясно и с канонизацией братьев-мучеников. По одной версии, братьев канонизировали в промежутке между 1050 и 1072 годами как страстотерпцев, принявших мученическую смерть не от рук гонителей христианства, а от единоверцев. Подвиг же их состоял в беззлобии и непротивление врагам. По другой версии, Борис и Глеб (в отличие от погибшего при сходных обстоятельствах Святослава) канонизированы как чудотворцы: у могилы братьев с их нетленными телами стали происходить многочисленные чудесные исцеления, а позже в них стали видеть заступников Русской земли и небесных помощников русских князей. В древнерусском «Сказании о Борисе и Глебе» они – «русское секретное оружие»: «Вы наше оружие, земли Русской защита и опора, мечи обоюдоострые, ими дерзость поганых низвергаем и дьявольские козни на земле попираем».
Именно такими, летящими над горами и долинами на помощь русскому воинству, изображены Борис и Глеб на псковской иконе второй половины XVI века. Обнаружена она (раскрыта под позднейшими слоями краски) была в 1914 году и сразу же поразила всех своей первозданной красотой, восходящей к византийским образцам. Облик святых на иконе индивидуален: старший, Борис, - со скуластым лицом, в бородке; младший, юный Глеб, повернувшись лицом к Борису, будто слушает старшего брата. Оба всадника стройны, укрыты драгоценными одеждами, а их кони привычно и даже синхронно скачут по невидимой нам дороге. В Третьяковской галерее эта непривычно продолговатая, настолпная (то есть созданная для размещения на столбе церкви) икона находится с 1940 года. Ранее она была в Оружейной палате, куда попала из Успенского собора Московского Кремля.
Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка.». «Арка», Санкт-Петербург. 2013 год.
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
/00.jpg)
